Прощание с мифом

По сравнению с первым вариантом нынешний полностью обновлён сценографически - это обнаруживается ещё до появления главных героев.

Исчезли яркие «пляжные» зонты, цветочки-букетики, навязчиво цыганистые одеяния фабричных девушек, да и мундиры драгунов теперь не вызывают смешных ассоциаций с сеньорами лимонами из мультфильма. Тона неброские, даже эпатирующе скромные. Облагороженные краски спектакля гармонируют между собой на фоне аскетичной конструкции первого и четвёртого актов: вдоль длиннющей сцены Центрального концертного зала перекинут суровый, без всяких украшательств мост, выполняющий функцию подиума-авансцены на уровне второго этажа. Такое решение позволило вычленить и укрупнить психологически важные моменты взаимоотношений Кармен и Хозе. Здесь, наверху, они одни, им никто не мешает объясниться. Забегая вперёд, скажем, что погибает самая знаменитая в мире цыганка «под мостом», на задворках, неэффектно и некрасиво. Художник-сценограф Александр Юдин явно поставил себе целью уйти как можно дальше от намозолившего глаз образа арены - корриды, на протяжении десятилетий символически обозначавшей роковой исход любовного поединка. Здесь Испанией и не пахнет. Вопреки традиционным чаяниям зрителей герои кровавого сюжета оказались в нейтральном сценическом пространстве, пригодном фактически для любой новомодной оперной постановки. Артисты получили функциональную площадку для работы, с этим не поспоришь. Однако терпкий, хитово-сладкий шедевр Бизе оброс за 125 с лишним лет настолько роскошными штампами, что они давно уже переросли в его неоспоримые достоинства. По правде говоря, даже как-то жаль с ними расставаться.

Но сцена второго акта в притоне контрабандистов вызывает всё же куда больше сожалений. Этот нарядный притон получился похожим на кафе-закусочную с дискотекой. Гирлянды разноцветных лампочек, дизайнерски броская декоративная стена, изящные ресторанные столики с синими, до пола, скатертями эстетски дополнены валяющимися повсюду оранжевыми апельсинами. Тут уж испанскую тему приходится забыть окончательно. Весьма способствуют «забыванию» странные индийско-арабские танцы (увы, не фламенко) и в среднем милые, но малосодержательные дамские костюмы (художник Илона Боксер) - как будто эти разряженные дамы перекочевали из запасной, так сказать, массовки оперы «Риголетто»… По всей видимости, постановщики спектакля старались избежать скучной монотонности в его оформлении, однако их опасения в конечном итоге привели к некоторому разрушению стилевого единства.

Если в прежней версии была невообразимая «национальная» пестрота, скрывавшая огрехи оформительского стиля, то теперь, думается, отсутствие образа места и времени лишило спектакль поэтической теплоты, знаковой узнаваемости. И всё-таки недобор предпочтительнее перебора. Хотя плохо продуманное освещение спектакля (тени от конструкции моста то и дело уродуют «зеброй» лица героев) побуждает затосковать об излишествах электричества.

Въедливое внимание к внешней стороне премьеры объясняется глубокой заинтересованностью в поиске её нового смыслового прочтения. Если спектакль оформлен так, а не иначе, значит, у режиссёра-постановщика Сергея Куницы (Москва) были на то веские причины. И все они раскрываются в трактовке роли Кармен. Ирина Соколова удивляет с первого взгляда. Её как признанный авторитет вывозят на фабричной тележке, подчёркивая этим приёмом весьма неожиданную для зрителя тяжеловесную статичность героини.

Кармен не проявляет ни кошачьей грации, ни страстных порывов. Она почти без грима, одета в светлое довольно невзрачное платье. Решительное разрушение стереотипа заявлено с самого начала. Стоило ей запеть, как стало ясно: эта женщина самодостаточна, серьёзна, слов на ветер не бросает. «У любви, как у пташки крылья…» она пропела, ни разу не улыбнувшись. Мы привыкли к иному образу Кармен - яркому, огневому, непредсказуемому. У этой же цыганки огонь, возможно, таится глубоко в душе, обнаруживая себя не в своенравном поведении, а в глубоко осознанных волевых решениях, не подлежащих пересмотру. Кармен Ирины Соколовой основательная, логичная, рациональная. По разумению Сергея Куницы, она не разлюбила Хозе, а захотела спасти его… Карты предсказали ей, что он должен умереть от руки тореадора Эскамильо. Только поэтому Кармен отвергает Хозе и уходит к его сопернику. Ради любви!

Убедительна ли такая версия? А почему бы и нет. Ответственная женщина совершает обдуманный поступок и расплачивается за него по полной программе. По сути, вся «цыганщина» этого характера состоит лишь в излишнем суеверии, в остальном же это вполне европейская личность, переживающая очень сильное чувство к мужчине. В сцене гадания («Когда тебе ответ зловещий карты дали…») Кармен даже не удивляется дурному раскладу. Просто, мгновенно оценив ситуацию, находит выход, который подсказывает ей любящее сердце. Певица лепит образ своей героини последовательно, нигде не отступая от принятой трактовки. Она не мельтешится даже в сцене обольщения Хозе, будучи уверенной, что и без кокетства покорит его душу. В сцене первой ссоры с избранником она поёт не столько гневно, сколь раздумчиво: «Это не любовь…», не смея поверить, что он может от неё уйти. Неулыбчивая, тяжеловесно-спокойная, эта Кармен представляет собою потенциальную опасность, как всякий человек, живущий глубоко скрытой от окружающих внутренней жизнью. Когда Хозе признаётся: «Навек я твой, моя Кармен», мы понимаем, что эта женщина для него большая загадка. Именно поэтому он не сумел её понять и позволил Кармен манипулировать собою… В последнем акте она фактически сама напрашивается на смерть, грозно повторяя ослеплённому любовью Хозе: «Кармен свободна и умрёт!». И то, как она молча, без всякой патетики, сценически неуклюже падает, сражённая кинжалом, лишний раз доказывает трагическую бесповоротность её решения. Знаменательна преднамеренная некрасивость Кармен в этой мизансцене. Она и одета неудачно - в какой-то аляповатой юбке, мешковатой кофте. Это во втором акте она приходит на встречу с Хозе в алом платье, озаряющем её строгое лицо отсветом сердечной бури. Здесь она категорически не хочет нравиться…

Ирина Соколова спела партию Кармен обворожительно и чарующе легко, не форсируя голоса, не «рвя» страсти в клочки. В русле принятой театром версии она создала именно такой образ, какой требовался в данном случае. Вполне возможно, кого-то сильно разочарует отсутствие в этой Кармен легендарно-мифологического содержания. Что ж, пусть им будет утешением тот факт, что одна из прекраснейших в мире опер вновь сопровождает нашу провинциальную жизнь. Пожалуй, Николай Черепанов (Хозе) и Леонид Завирюхин (Эскамильо) своим экспрессивно-эмоциональным пением вполне компенсируют необычную бесстрастность главной героини. Можно сказать, оба они вместе взятые - больше Кармен, чем сама Кармен. Замечательно спела партию Микаэлы, невесты Хозе, Оксана Шаповалова, только вот внешний сценический вид героини был бы более уместным в какой-нибудь русской опере.

Чудесно прозвучал детский хор при Волгоградской оперной антрепризе под руководством Любови Кирилловой. Что же касается оркестра, то, безусловно, его работа с главным дирижёром, заслуженным артистом России Михаилом Аркадьевым (Москва) дала свои ощутимые плоды.

Для издания юбилейных афиши и программки театр воспроизвёл цветную картинку столетней давности, где изображена улыбающаяся «знойная» Карменсита в ярком платье и с розами в волосах. На дальнем плане брутальный тореро занёс свою алую колету над головой свирепого быка… Таким образом театр преподнёс нам прощальный подарок, тонко намекнув при этом, что теперь на дворе как-никак двадцать первый век…

Другие материалы
Либретто оперы
«Кармен» не умрёт
Опера-офф

Все комментарии (цензурные и по возможности грамотные) рассматриваются в порядке живой очереди, принимаются к сведению и даже публикуются на сайте. Так что если тебе есть что сказать по поводу вышепрочитанного - мыль сюда!!! ;)