           
|
|||||
|
            |
"Театр для меня - зараза и лекарство, дело и баловство, грех и спасение, жизнь и смерть", - сказал как-то замечательный актёр Сергей Барковский, с которым мы беседуем после спектакля питерского театра «Приют комедианта» в Волгограде. И хотя Сергей уже больше десяти лет служит в Молодежном театре Санкт-Петербурга, сыграл множество ролей как в родном театре, так и в других, известность пришла к нему по ролям в сериалах «Менты», «Бандитский Петербург» и «Агент национальной безопасности». Именно с сериалов мы и начали нашу беседу.
- Сергей, вы много снимаетесь в сериалах… - Да, почему-то чаще узнают по «Бандитскому Петербургу». Наверное, потому, что сериалы часто крутятся. А ещё много фильмов и сериалов, где я снимался, лежат на полках. Названий десять. - И в то же время вы снимаетесь в серьёзном кино. - Да, у Сокурова, Германа, Балабанова, но в эпизодах - Для вас есть разница, где сниматься - в «мыле» или большом кино? - Даже если оно и есть для кого-то, для меня отличий нет. Конечно, есть специфика технологическая: у тех же сериалов и бюджет меньше, и сроки сжатые, из-за чего идёт спешка, что отражается на качестве материала. Но это не даёт актёру права халтурить. Ты играешь роль - играй, где бы ты ни был. Детский спектакль - играй по правде, взрослый - играй по правде, сериал - ты должен существовать так, чтобы быть убедительным и заразительным. Вот две обязательные составляющие. Для меня нет никакой разницы - антрепризный спектакль это или репертуарный. - Но почему-то звёзды, приезжая на гастроли в провинцию, играют спустя рукава. - Это не делает им чести. При том, что наш спектакль «Дорогая, я не слышу…» - это всё-таки лёгкий жанр, всё равно нужно существовать всерьёз. И вы, надеюсь, это увидели. - Как говорится, заметно невооруженным глазом. - А как иначе можно играть? Ты расписываешься, что ты халтуришь и просто зарабатываешь деньги? Так нельзя. Публика чем виновата в том, что тебе нужны деньги? Она пришла увидеть произведение искусства, а не смотреть на какого-то звёздного персонажа. Раз позволишь себе схалтурить, другой, а там засосёт, ведь это болото. - Но всё-таки вас не смущают съемки в сериалах, ведь «мыло» - оно везде мыло? - Конечно, сериалы снимаются на потребу публике, это ширпотреб, так называемая попса. Но ведь в стиле поп-музыки работают прекрасные музыканты, и всегда видно - это хорошая попса или дешёвая. То же и с сериалом. Да, это на потребу «домохозяек», он может иметь невнятный сценарий и быть отвратительно снят, но актёру это не дает права плохо играть. К сожалению, не всегда это получается. Почему? Кино и телевидение - это очень режиссёрское искусство, даже более чем театр. На сцене режиссёр присутствует только на репетиции, потом ты выходишь к зрителю, и существуют только ты и партнеры. И актёр сам король на сцене. В кино по-другому. На съёмочной площадке режиссёр - главный, и ты выполняешь все его указания. Потом идёт процесс озвучания и монтаж, где можно сделать все что угодно. Можно актёра вырезать, можно выпятить, тебя могут озвучить другим голосом. Последнее вообще часто встречается, и даже корифеев озвучивают другие, как, например, в одном фильме за Гринько говорил Тихонов. В итоге после всех этих технологических этапов может получиться другой образ. Но это опять-таки не дает артисту права расслабляться, по крайней мере я так считаю. - Что влияет на выбор роли? - Если это более или менее приличная роль, которую можно сыграть, я не отказываюсь. Хотя не раз предлагались сценарии, за которые просто стыдно. А за ту же роль в «Бандитском Петербурге», по которой меня часто угадывают, мне совсем не стыдно. У меня там была драматическая роль, где раскрывалась судьба человека. Мой Либман был в чеченском плену, а герой Певцова его освобождает. В трёх эпизодах мне надо было показать суть человека, надеюсь, раз роль запомнилась зрителям, мне это удалось. - А вот еще такая особенность: любят вам давать роли маленьких людей. Почему, не задумывались? - Да, есть такая тенденция. Существует такое понятие типаж, фактура. У меня много ролей незаметных человечков, видимо, это и привлекает режиссёров. Хотя у меня много и других, сильных персонажей, но вот нравятся им мои маленькие люди. Слава Богу, дают играть и в другом амплуа. В фильме Светозарова «Три цвета любви», который скоро выйдет на экран, вообще впервые сыграл негодяя, такого сволочь и убийцу. Не знаю, как у меня это получилось, вам судить. - Что для вас главнее - театр или кино? - Разница большая, но и то и другое по-разному близко. Театр ближе тем, что можно сыграть много чего. Здесь больше условностей, я могу сыграть и 20-летнего, как Король Карл в «Жаворонке», и 60-летнего как Желтухин в «Касатке». Кино тоньше, там много крупных планов, особого рода выразительность, нужно особое чувство правды - видно, когда ты не соответствуешь возрасту своего героя, видна малейшая фальшь в игре. В целом в кино труднее, но от этого и интереснее. - Вы немного познакомились с ситуацией в Волгоградском ТЮЗе, который сейчас практически парализован из-за противостояния директора и худрука. Ваше отношение? - Когда в театре главные не актёры и режиссёры, а кто угодно и что угодно, это - всё, конец, гибель театра. Прежде всего страдают зрители, потому что чиновничьего театра быть не может, он должен быть художественным, а любое творчество гибнет под тяжестью бумаг, приказов, интриг. Маркс мудрый был человек, у него есть такое изречение: «История повторяется дважды: один раз в виде трагедии, другой раз в виде фарса». Чиновничья цензура во времена СССР была трагедией, потому что много судеб поломала. Сейчас этот чиновничий контроль так нелеп, несерьезён, и всё идет от невежества. - Что может сегодня театр дать человеку? - Я, может, банальную выскажу мысль, но она вечная. Театр нужен всегда и везде, потому что это самое живое искусство. Произведение сценического искусства начинается ровно в 19.00 и заканчивается с поклонами. Всё. Уникальность этого вида искусств никогда не умрёт именно потому, что оно живое. Публика подключается к человеческой ситуации, проживает вместе с актёрами историю: кого-то полюбила, кого-то возненавидела, кому-то сочувствует. И вот это «со» - сочувствие, соучастие, сосуществование - самое дорогое в театре. Если искусство живое, значит, театру жить, и никакие чинуши этому не помешают.
|
||||
Все комментарии (цензурные и по возможности грамотные) рассматриваются в порядке живой
очереди, принимаются к сведению и даже публикуются на сайте. Так что
если тебе есть что сказать по поводу вышепрочитанного -